Игоря Славинского можно смело назвать «человеком-оркестром» — великолепный актёр, телеведущий, театральный педагог, тонкий режиссёр, удивительно чувствующий музыку и поэзию. Его спектакли идут в различных театрах не только столицы, но главный — это, конечно же, Театр на Подоле…
— Игорь Николаевич, вы принадлежите к тому немногочисленному числу режиссёров, которые ставят в Театре на Подоле. Как известно, Виталий Малахов не часто доверяет другим режиссёрам. Вы начинали как актёр, теперь уже штатный режиссёр театра. Почему взялись за режиссуру, хотелось сказать больше?
— Мне хотелось играть, а актёру приходиться больше ждать в своей жизни, поэтому я начал сочинять сам спектакли для себя. Первенцем был спектакль «Но я приду по ваши души…» по Высоцкому, ещё в далёком 1988 году. Спектакль прожил на сцене 16 лет. За это время в нём сыграло много разных актёров, например, Игорь Крикунов, руководитель театра «Романс». Потом были спектакли-салоны: «Шерри-бренди» по Мандельштаму, «Любви старинные туманы» по Цветаевой, спектакли в других киевских театрах — «Сузирье», «Актёре», тогда ещё Молодёжном театре.
— Как вы считаете, для того, чтобы заниматься режиссурой, обязательно заканчивать театральный институт?
— Что касается меня, я всё равно закончил. Режиссуре я учился у Сергея Владимировича Данченко. А заканчивать, не заканчивать… Думаю, что не обязательно, если к этому есть стремление, если ты занимаешься самообразованием. Если сравнивать с актёрством, это другая профессия, нужно знать законы и образовываться непрерывно, в конце концов, быть профессионалом. У нас сейчас вообще время дилетантизма, не только в нашей стране, а во всём мире. Дилетанты занимают ключевые посты, и в результате мир катится неизвестно куда…
— Мне показалось, в режиссуре вы отдаёте предпочтение музыкально-поэтическим спектаклям. Это ваш любимый жанр?
— Я бы так не сказал. Да, я люблю поэтические и музыкальные спектакли. Тот же первый мой спектакль — он был поэтическим, но не музыкальным, там напрочь ни одной песни Высоцкого не было, мы делали всё по стихам. В апреле мы выпустили большой спектакль «Мёртвые души» — это драматургия Булгакова по поэме Гоголя. В спектакле занят двадцать один актёр! Те, кто знают наше закулисье в Гостином дворе, искренне удивлялись, как мы там все поместились.
— Премьера получилось громкой, успешной, до сих пор на этот спектакль билеты взять не просто. Можно только представить, какой труд стоит за таким спектаклем. Как всё-таки решились взяться за такую глыбу?
— Малахов говорит: «Юбилей Гоголя, надо подумать… может, «Женитьбу?» Потом мы посидели, подумали: «Женитьб» по городу — пруд пруди. Тогда я предложил комедию Булгакова по поэме Гоголя «Мёртвые души», тем более, что мы с Булгаковым тесно связаны, не только географически. И закипела работа… Я благодарен судьбе за то, что она нас свела с Ниной Руденко. Это уникальный человек, по-моему, каждый театр должен драться за такого художника. Когда она придумала костюмы, мне уже особо оформлять спектакль не пришлось. Там всё заложено. Очень лаконично: три стола, четыре стула. Костюмы стилизованные, белая двунитка, но это нужно видеть. А что касается идеи…
Я не могу понять: жили при царизме, потом при советской власти, теперь в независимой Украине, а не меняемся ни капельки. Почему-то в Германии можно подъехать к клубничному полю, сорвать свежую ягоду, оставить там евро на специальном блюдечке и уехать. И никому в голову не придёт растоптать эту ягоду или украсть евро, а заодно и блюдечко. Вы себе можете нечто подобное у нас?! Я хочу понять: откуда берутся аферисты на нашей земле? Вы проследите в литературе: начиная с Чичикова, сколько аферистов стало героями — это и смешно, и страшно. Поэтому мы заканчиваем спектакль гоголевской фразой: «Подумайте не о мёртвых, а о своей собственной душе».
— Вы с сыном очень удачно играли «Контрабас» Зюскинда, спектакль имел успех, а потом вдруг исчез с афиши театра. Почему?
— Сыну в какой-то момент стало уже не интересно участвовать в этом спектакле, в первую очередь, потому что в том музыкальном материале он уже перестал расти. Если раньше он стремился к чистому исполнению тех произведений, которые были в «Контрабасе», то сейчас — что ему это играть, его интересуют уже другие вещи. Вообщем, у него сейчас свои дела, играет в другом театре.
— Кроме театра, вы занимались и телевизионными проектами, в частности детскими программами. И, если не ошибаюсь, несколько сезонов с Сергеем Бойко вели «Вечернюю сказку». Что это была за история?
— Инициатором, конечно же, был Серёжка. Сначала родилась программа «День варенья», которую мы принесли на «Гравис» как идею. Не всё сразу получалось, потом программу взяли на Ут-2. Мы увлеклись работой, и потом всплыла программа «На добраніч, діти!», которую мы вели каждый день в течении двух лет. Прикалывались, конечно. Хотели даже продавать билеты на запись этой программы, потому что там такое вытворяли… Умение импровизировать, причём смешно, у Сергея Бойко просто дано свыше. Этому научить нельзя — либо есть, либо нет. Если Сергей понимал, что «заваливет кадр», вдруг начинал петь, или выкидывал такое, что оператор от смеха просто ронял камеру, доводил людей до слёз. Серёжа до сих пор связан с телевидением, а я от этого как-то отошёл. Сейчас преподаю в театральном на курсе у моего учителя Николая Николаевича Рушковского.
В мае будущего года Николаю Николаевичу исполнится 85 лет. К этой дате мы готовим спектакль. Я ставлю, автор пьесы сын, Андрей Рушковский, в главной роли сам юбиляр и вокруг все ученики разных поколений. Спектакль будет сыгран в Театре на Печерске, а робочее название «Коперник».
— Как вы считаете, такое понятие как «служение» в театре актуально?
— Конечно, конечно. Но, к сожалению, власти стремятся к тому, чтобы перевести театр на ангажемент. Репертуарный театр — это великое завоевание, за что мы благодарны, безусловно, Станиславскому. Когда-то эту идею подхватила советская власть и сделала это политикой, тогда была идеология. А теперь никакой идеологии нет, ну и театры, видимо, не очень-то государству нужны. Если бы актёр получал в театре достойную зарплату, ему не нужно было бы размениваться на различные дополнительные заработки — съёмки, корпоративы, рекламу… Если театр — это дом, где тебе хорошо и комфортно, тогда и «служение» этому дому — это естественно. А современная антреприза — это просто зарабатывание денег.
— 18 января в Театре на Подоле состоялась премьера спектакля «Люксембургский сад». Это ваша новая режиссёрская работа и опять не обошлось без музыки и поэзии.
— В основе спектакля «Двадцать сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского. Жанр мы определили как фантазия-шансон. Это действительно фантастическая история: герой появляется в Люксембургском саду, там он видит памятник Марии Стюарт, в которую он влюблён как в киноактрису Сару Леандр, которая играла эту великую женщину. И вот у нас этот памятник оживает, как в своё время Командор спустился с пьедестала и ожил. Вот такая фантастическая история, она и комедийная, и трогательная, и где-то драматичная.
— И вся эта фантазия «купается» во французском шансоне?
— Не только: французский, английский, русский. Ну, во-первых, сама Мария Стюард была и французской и шотландской королевой. Звучат её сонеты в оригинале и на английском, и на французском. Бродский у нас звучит и на русском, и на английском, в собственном переводе. В общем, в этом спектакле мы попытались соединить высокую поэзию, музыку и актёрскую фантазию. Что получилось — судить зрителю.
