Виталий Малахов: «Когда артисты не работают, они интригуют»

— Сейчас у нас в театре подобралась очень мощная труппа, — рассказал В. Малахов. — Я горжусь тем, что у нас работают такие актеры, как Володя Кузнецов, Тамара Плашенко, Сергей Бойко… Не хочется кого-то выделять, называть придется всех — у нас действительно очень сильный коллектив. Ныне появилась хорошая молодая «поросль»: танцующая и поющая. У них был дебют в «Играх олигархов», в «Люксембургском саду». Хотим восстановить с ними «Оперу Мафиозо». Но, к сожалению, сейчас не могу работать с ними так, как этого требует нормальный рабочий процесс: вызывать на тренажи, дополнительные репетиции, так, как мы работали раньше, — с утра до вечера. Главная проблема — мизерные зарплаты. Поэтому приходится отпускать на съемки, озвучки, корпоративы… Молодые артисты получают полторы — тысячу восемьсот гривен, а ведущие — не больше двух с половиной. А поэтому как я могу не отпустить актера на съемки? В прошлом сезоне я возобновил спектакль, который шел в Русской драме — «Количество» Кэрил Черчилль, тексты которой я просто обожаю. В этом варианте играют Георгий Хостикоев и Сергей Бойко. Потом мы выпустили «Игры олигархов»…

В конце сезона мы сыграли мистическую мелодраму «Шесть черных свечей» Деса Диллона. Я очень люблю британскую драматургию. В пьесе основная интрига держится на том, что женщины, решая свои проблемы, прибегают к магии. Реально ни одна из них не верит в колдовство, они скорее с этим играют, и, собственно, когда колдовство происходит, то это их пугает. Непростая пьеса, и она, конечно же, не о ведьмах и колдовстве. Одна из проблем, которая поднимается в «Свечах…» — это одиночество женщины в связи с эмансипацией, которой добился «слабый пол». Крайняя степень этой независимости — современные бизнес-леди, которые абсолютно самодостаточны, но, несмотря ни на что, хотят простого женского счастья. Поэтому в этой пьесе мы видим восемь одиноких женщин, разных по социальному положению, материальному уровню, и, тем не менее, каждая из них по-своему пытается бороться со своим одиночеством.

— В этом спектакле есть возрастное ограничение: в связи с использованием в спектакле ненормативной лексики детям до 18-ти лет просмотр запрещен.

— Есть там парочка не очень приличных словечек… Конечно, можно было и без них обойтись, но дело в том, что сам автор Дес Диллон в пьесе довольно часто использовал ненормативную лексику. Тем более, для того, чтобы точнее передать разную «породу» этих леди, это оправдано. Переводчик Игорь Кавказкий нашел, по-моему, удачные варианты, как по-русски передать шотландскую брань. А ограничение публики по возрасту мы ввели не из-за ненормативной лексики, а потому, что спектакль недетский: сама тема и раскрытие конфликтов между героями.

— В этом году Театр на Подоле завоевал четыре номинации «Киевской пекторали»: «Мертвые души» — лучший драматический спектакль, «Люксембургский сад» — лучший камерный спектакль, у Софьи Письман — лучшая женская роль, ну и Игорь Славинский получил награду за лучшую режиссуру. Вы считаете, это закономерно?

— Конечно же, это слава театра. Игорь Славинский не только замечательный актер, но уже маститый режиссер, который много поставил, в основном в «Сузір’ї», а вот у нас все как-то не решался. Я рад, что Славинский вернулся в Театр на Подоле. Его последняя работа на нашей сцене — спектакль «Левушка» по пьесе Анатолия Крыма. Эта постановка о добре, любви, памяти, о том, как обрести настоящее счастье. Кстати, с Анатолием Крымом мы знакомы давно. В 1980-тые в Русской драме я поставил его пьесу «Теплый пепел», где сценографом был Сергей Маслобойщиков, а художником по костюмам — Борис Краснов. Я доволен «Осенью в Вероне», где очень хорошо работают Володя Кузнецов и Софья Письман, а также «Завещанием целомудренного бабника» (в Театре им. Леси Украинки с Николаем Рушковским в главной роли).

— Время от времени вы ставите «на стороне», в частности в Русской драме, в Театре им. И. Франко, для антрепризной компании Бенюк-Хостикоев, был дебют и в Национальной опере Украины. Как вам работается с чужими актерами?

— Это другая школа. Например, работая с франковцами, обожаю Наталью Сумскую и Анатолия Хостикоева. Это состоявшиеся актеры, которых ломать уже нельзя. Они больше меня знают о форме этого театра, об их зрителе и так далее. Кстати, в сентябре-октябре на франковской сцене состоится премьера спектакля «Грек Зорбо», главные роли в этом спектакле сыграют Хостикоев и Сумская. Что касается работы с Николаем Рушковским, это очень профессионально и приятно во всех отношениях, хотя тоже другая школа. Также и Ахтем Сейтаблаев из Театра на Левом берегу, которого я пригласил в «Завещание…». А оперу «Алеко» в Национальной опере можно назвать экспериментом. Мне было интересно попробовать свои силы в опере (идея принадлежит генеральному директору театра Петру Чуприне). В «Алеко» сделал еще один шаг к доселе неведомому, открыв, что кроме литературы — основы драматического театра — есть музыка композитора, ее прочтение дирижером, оркестром, сценографом, певцами, танцорами. Я переписал либретто, но в этой работе пришлось идти на определенные компромиссы, которые являются спецификой оперного театра… В целом я доволен, что поработал с молодежью — перспективными артистами. Признаюсь, что я люблю работать с приятными людьми больше, чем с хорошими артистами — в идеале это должно совпадать.

— Театр на Подоле можно назвать лидером по количеству премьер за сезон. Это связано со строительством нового помещения театра?

— И да, и нет. Когда артисты не работают, они интригуют. Артист должен быть занят. Я знаю прекрасных режиссеров — талантливых, эрудированных, которые имеют море замыслов, но по каким-то причинам не работают, ждут своего звездного часа, а время уходит… Большой репертуар позволяет задействовать всю труппу. Ведь не секрет, что в крупных театрах особенно молодые актеры годами ходят в массовках и ждут хоть каких-то ролей. У нас же молодежь играет, поэтому к нам идут актеры из других театров и сразу же работают. Кстати, я придумал интересный проект — спектакль, который поставят четыре режиссера разных поколений: Роман Балаян, Александр Крыжановский, Юрий Одинокий и я. Это четыре пьесы, четыре истории о любви разных поколений. Действие будет происходить в кафе, а старый музыкальный автомат будет играть музыку разных эпох. Например, возьмем период с 1960-х по 1990-тые годы, и в эти четыре десятилетия интересно посмотреть на уровень проблем взаимоотношений между мужчиной и женщиной. В своевремя мы выросли на хиппи и джинсах, а сегодня другая романтика. Короче говоря, принципиально с участниками проекта мы договорились, надеюсь выпустить спектакль к Новому году.

Если еще говорить о планах на будущий сезон, сейчас восстанавливаем «Оперу Мафиозо», спектакль, который когда-то шел у нас в театре с большим успехом. Это не будет калька старого спектакля, это другая «Опера…» с современной музыкой и танцами, играет только молодежь, где они в полной мере смогут проявить свои музыкальные таланты. Приступили также к репетициям «На дне» Горького.

— Кстати, вы восстановили ещеодин легендарный спектакль — «Трактирщица». Главную роль в нем играла ваша дочь Даша Малахова, а до нее — ее мама…

— Каждый спектакль — пересечение многих траекторий. В свое время это был очень шумный и востребованный спектакль, и администрация театра просила его возобновить. Мы начали репетировать, и я понял, что никто, кроме Даши, его не сыграет. А в итоге получилась совсем другая история, Даша не играет то, что играла Ксюша. Единственный спектакль, который я собираюсь восстанавливать и могу это делать хоть сто пятьдесят раз, — это «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Мы играли уже три версии, и, скорее всего, будет четвертая!

— А как получилось, что Даша Малахова получила актерское образование не в Украине, а в Англии?

— Мы были на гастролях в Великобритании со спектаклем «Яго», где Отелло играл Владимир Кузнецов, Яго — Анатолий Хостикоев, а Дездемону — Даша. Однажды в ресторане к нам за столик подсел декан Королевского колледжа музыки и драмы и предложил, чтобы Даша получила актерское образование у них. Она поступила на курс к сэру Энтони Хопкинсу…

— В работе с Дашей вы не чувствуете разницы в сравнении с ее коллегами, ведь западная актерская школа значительно отличается от нашей?

— Я очень люблю на эту тему с ней разговаривать, ведь это абсолютно технологическая школа. Вопрос о душе там стоит на последнем месте, идет разговор о том, чтобы уметь дышать лежа, стоя, вниз головой, взять воздух на тридцать второй строчке монолога… Это как в джазе — сумасшедшая техника доводится до искусства импровизации. Сложно объяснить, но это одна из граней искусства.

— В спектаклях Театра на Подоле играют известные актеры из других театров — Богдан Бенюк, Владимир Горянский, телеведущая Маша Ефросинина и др. Кстати, как чувствует себя Маша в роли драматической актрисы?

— Прекрасно. Я ее очень люблю, она потрясающий человек и талантливая актриса, со своей харизмой. Всето, что в ней было непрофессиональное, можно было подчеркивать, а можно было прощать и подстраиваться. К чести наших актрис, они работали так, что это было незаметно, и постепенно Маша подтягивалась к ним. В результате она органично вошла в спектакль, и зритель с удовольствием ходит на комедию «Откуда берутся дети?».

Богдан Бенюк — очень харизматическая личность, и переубедить его в чем-либо очень сложно. Но и он, и Хостикоев — люди удивительной работоспособности. И когда Бенюк пришел в спектакль «Сто тысяч», наша молодежь увидела, как можно и нужно работать. Это был очень полезный опыт для театра.

— Виталий Ефимович, а когда уже пригласите на новоселье и достроится новое помещение театра?

— Строительство нового зала было и остается главной проблемой последних лет. Еще два года назад общестроительные работы были сделаны на 75%, а в течение двух последних лет ничего не сдвинулось с мертвой точки. Поскольку крышу здания не перекрыли, то серьезно пострадала кладка. Зимой мы (за собственные деньги) обтянули еебрезентом, поставили двери, чтобы бомжи не разворовывали алюминий и медную проводку… С приходом нового правительства и местной власти в Киеве надеялись на то, что вскоре строительство будет закончено. Похоже, наши надежды наконец оправдываются. Выделены средства, возобновились строительные работы… Хотя не так жду этого помещения, как наши актеры. Я считаю, что театр — это не кирпичи. Здание — только здание. Я не уверен, что благополучный зал с мягкими креслами обязательно приносит успех. Администраторам это важно, конечно, люди будут ходить, да и мне бы хотелось поработать на большой сцене, но если и существует театр Малахова, то он не в камнях…