| И.К.Айвазовский, | В.Л.Боровиковский, | Васнецов, |
Адрес: г. Киев, ул.Терещенковская 9.
Телефон: +38 (044) 234-62-18.
Выходные дни: понедельник, четверг.
Главная по значимости коллекция российской живописи, графики и скульптуры в Украине. Ее основой стали собрания киевских меценатов, среди которых особенно выделялось собрание семьи Терещенко – известных украинских сахарозаводчиков. Из коллекций нескольких представителей этой династии в музей поступили произведения П. Федотова, И. Шишкина, И. Крамского. Н. Ярошенко, И. Репина, В. и А. Васнецовых, В. Поленова, М. Врубеля, В. Верещагина. Позже коллекция пополнилась произведениями А. Архипова, А. Рылова, Н. Рериха, К. Сомова, Р. Фалька.
В результате реорганизаций в период 1930-40-х годов экспозиция пополнилась картинами Д. Левицкого, В. Боровиковского, А.Саврасова, Н.Ге, С.Герасимова, М.Сарьяна, В.Серова, З.Серебряковой и др.
В последние годы возрождается интерес к живописи советского периода. Киевский музей русского искусства располагает произведениями Б.Иогансона, С.Герасимова, А.Дейнеки, А.Пластова, Н.Ромадина, а также мастеров 1960-80-х годов, выразивших новые художественные тенденции в искусстве тогдашнего Советского Союза.
Во внутреннем дворике музея можно увидеть памятник Александру II – единственный оригинальный памятник российскому императору на всем постсоветском пространстве.
| Директор музея Юрий Вакуленко |
Директор Киевского музея русского искусства
Юрий ВАКУЛЕНКО:
«У НАС ДАЖЕ ПРИВИДЕНИЯ ЖИВУТ»
Трудно, пожалуй, найти в столице Украины более русский музей. На маленькой, тихой улочке Терещенко (названной в честь знаменитого киевского сахарозаводчика и мецената), примыкающей к живописному университетскому парку с памятником Тарасу Шевченко, расположились сразу два музея – русского, а также западного и восточного искусства. Не в обиду будет сказано искусству западному и восточному, все же большей популярностью у жителей и гостей Киева пользуется именно музей русского искусства. Ну, как-то ближе оно нам, что ли. Музей по праву считается третьим по значимости коллекции после Третьяковской галереи, Государственного русского музея в Петербурге и хранит более 13 тысяч работ. Ради подобных экспонатов туристы часто пересекают полмира. Тем более, что по признанию его директора Юрия Вакуленко, возглавляющего музей с 2005 года, более уютного, прямо скажем, домашнего музея он не встречал нигде в Европе.
— Юрий Евгеньевич, насколько я знаю, вы в свое время окончили Азербайджанское художественное училище и Киевский государственный художественный институт, работали в Киево-Печерском заповеднике, возглавляли Центр реставрации и экспертизы. Как так получилось, что вы возглавили такой известный далеко за пределами Украины музей?
— Да, должен вам сказать, что стать директором такого музея, с одной стороны, очень ответственно, а с другой, как считается в среде искусствоведов и художников, это великое счастье. Дело в том, что музей — это не просто собрание картин, а выверенное временем совершенно точное построение энергетического комплекса, который состоит из этих картин. А наш музей уникален еще тем, что это не специально построенная галерея, а дом, в котором в свое время – еще до Октябрьской революции — бурлила культурная жизнь.Представляете, та энергетика, которую люди вложили в это здание, сохранилась до сих пор. Дом хранит свое собрание. Вы, наверно, страшно удивитесь, если я скажу, что сотрудники нашей охраны, которые дежурят по ночам, рассказывают, что очень часто можно услышать поскрипывание паркета, как будто кто-то ходит по залам. Жутко и интересно. Что характерно, после революции это помещение занимали различные организации, но галерея никогда не освобождалась от картин. Прежние владельцы, несмотря на то что были людьми богатыми, жили весьма скромно. При этом публике разрешалось два раза в неделю приходить смотреть картины, для чего со двора вела специальная лестница. Так что коллекция Терещенко уже тогда была публичной. Благодаря тому, что он тут жил со своей семьей, у нас сейчас даже не музей, а музейный дом. И картины висят так, словно украшают частный дворец. Это создает ощущение домашнего уюта. У нас, как в любом старом доме, даже привидения живут.
| Здание музея |
Вообще, у меня четкое убеждение: если музею кто-то не понравится, он его отторгнет. Здесь не уживаются только те люди, которые не по нраву дому Терещенко. Зато сотрудник, сросшийся с музеем, перестает стареть и меньше болеет. Наш народ почти не ходит на больничные! И все благодаря энергетике, которую сохраняет это маленькое государство. Есть немало прекрасных музеев, но в нашем благодаря сохранившемуся интерьеру создается впечатление, что вы находитесь в теплом доме. Я очень люблю принимать гостей, потому что это всегда еще одна возможность искупаться в энергетике нашего музея. А еще я люблю повторять фразу, которую когда-то мне сказал посетивший Киев генеральный директор Дрезденской картинной галереи: «Более уютного музея в Европе я не видел».
— Да, тут у вас действительно уютно. И тихо. Сложно даже себе представить, какие же нужно создать идеальные условия для хранения старых, а тем более древних картин, каких трудов это требует. Чтобы картины не испортились, их, наверное, помещают в вакуум?
— Вы не поверите, но для произведения искусства на самом деле… губительны идеальные условия хранения. Ибо молекулы веществ, связанные между собой, как мышцы у человека, должны расслабляться и сокращаться, дабы быть в тонусе. Если сейчас поместить на хранение в вакуум любую картину, а через некоторое время переместить ее в обычные условия, то она рассыплется, превратившись в труху, как предметы из закрытых гробниц. Наш дом-музей сохраняет картины своей энергетикой.
| В одном из залов |
Когда я занял должность директора, то был очень удивлен стабильным состоянием фонда Русского музея. Конечно, есть работы, требующие реставрации. Но аварийных нет! У нас ведь не просто музей со своими ценностями, а старинный дом «с привидениями», своей энергетикой, вентиляционными ходами в стенках. Этот дом как бы живет сам по себе. Представьте себе, что работа для наших сотрудников — это не место, где они отбывают по восемь часов в день, а именно обитель, в которой они живут и хотят жить. Вот я, например, сижу за столом самого Терещенко. После реконструкции мы планируем создать мемориальный кабинет, в котором этот раритетный стол займет свое место.
— Расскажите, пожалуйста, об экспозиции, чем она привлекает посетителей?
— По значимости коллекция нашего музея всегда считалась третьей после Третьяковской галереи и Русского музея в Санкт-Петербурге. У нас более 13 тысяч экспонатов. В экспозиции представлены около 900 наиболее выдающихся работ киевского собрания. Терещенко как коллекционеры составляли конкуренцию Третьякову. После реконструкции мы постараемся довести экспозицию до 3 тысяч. Естественно, коллекция неоднородна, и понятно, что 13 000 экспонатов — не все шедевры и не могут находиться в постоянной экспозиции. Например, есть работы больших размеров, которые мы физически не можем выставить.
Безусловно, много рабочего материала для научных изысканий. Несмотря на кризис, коллекция продолжает пополняться. Каждый год фонды увеличиваются на 5-10 экспонатов за счет подарков. Мой подход такой: музей — это не склад картин, а собрание муз. Ведь знаете, что самое важное в музее? То, что люди проходят мимо громадного энергетического источника, фонтана, в который можно зайти и получить огромный заряд. У нас часто проходят концерты, выставки актуального искусства, неоклассиков. Мало того, у нас постоянно происходит переэкспозиция картин.
| В экспозиции музея: картины Шишкина | |
— Ваш музей называется музей русского искусства. Но ведь здесь представлено немало работ, не связанных с русскими мастерами. Как это объяснить?
— Действительно, наш музей хранит память славянской нации. Межнациональные деления здесь весьма условны. Это искусство. Сегодня мы работаем над возвращением работ, которые были в нашей коллекции раньше, но в силу различных обстоятельств оказались за пределами музея. Мы располагаем уникальной коллекцией живописи советского периода: азербайджанских, прибалтийских, таджикских, казахских художников…
Это искусство нельзя отбросить. Дело в том, что музей — консервативная организация, и она призвана хранить все культурное наследие. Любая картина — отражение своего времени. Нельзя из-за смены формаций отказывать людям в праве на память. Музей — хранитель вечности. Только время — истинный эксперт.. Русские художники постоянно ездили за границу. Это мы считаем, что они русские или украинские художники. А на самом деле они все имеют где-то аналог. Искусство — это отражение эстетики времени. Мы гордимся тем, что это наше, национальное. На самом деле — нет. Искусство космополитично и не может принадлежать одной нации, даже наш Киевский музей русского искусства, который носит свое название, как брэнд. На самом деле мы храним славянское искусство. Как можно разделить украинских, русских, белорусских художников, венгров и поляков? Безусловно, есть какие-то свои национальные особенности. Но не более того.
| В экспозиции музея: картины Семирадского и Репина | |
— Многих мастеров, чьи произведения представлены в вашем музее, можно в полной мере назвать как русскими, так и украинскими художниками, так ведь?
— Конечно. Ведь многие из них родились или жили в Украине. И изобразили свое видение украинской земли, украинцев. Там белые хаты, так поле ржи, там ревет и стонет Днепр широкий. Заметьте, они отражали действительность того времени. Скажем, тот же Маковский: на одной картине изображен пьяный мужик у дверей трактира, жена ему путь заслоняет: «Не пущу!». Тут же рядом — украинская свадьба, румяные девушки в веночках… Там Репин с бурлаками, а тут хатка белеет. То есть как только русские художники обращали внимание на Украину, у них пропадало мрачное настроение. Они здесь душой отдыхали.
— Бывают ли потомки семьи Терещенко в своем бывшем доме?
— Представители семьи часто приезжают показать внукам этот дом и коллекцию. Мы их тепло принимаем, по-семейному пьем чай, обмениваемся подарками, рассказываем, как живет наш музей. У нас с ними никаких разногласий.
| В экспозиции музея: картины Айвазовского | |
— Юрий Евгеньевич, не могу не спросить вас и о том, как же в нынешних условиях выживает музей, как он финансируется?
— Эта тема для нас актуальна, как и для многих других учреждений культуры. В советское время утверждался план пополнения фондов. Выделялись на это средства. Сейчас закупки не финансируются вообще уже много лет. Пополняем свои фонды примерно пятью-десятью работами в год благодаря художникам, которые дарят нам свои картины. Но принимаем не каждую работу. Для этого существует специальная комиссия, которая оценивает качество той или иной работы. Я убежден: музей не должен зарабатывать деньги. Это нормальная общеевропейская, общемировая позиция. Ведь мы не собственники этих раритетов, мы храним национальное достояние. Было бы смешно, если бы музей зарабатывал для этого деньги. Естественно, государство нас содержит, и, в общем, вполне нормально. Хотя не разгуляешься, конечно. Безусловно, музей может зарабатывать деньги. Есть немало музейных технологий — реализация сувенирной продукции, проведение различных мероприятий и т. д., приносящих определенную прибыль, благодаря которой мы можем приобретать осветительную аппаратуру, также занимаемся издательской деятельностью, которая в свою очередь приносит нам доход.
— Существуют ли планы расширения экспозиционной площади?
— Действительно, музей сейчас в стадии реконструкции. Специалисты уже начали проектные работы. Мы запланировали строительство помещения для фондов (у нас более 3 тыс. кв. м своей земли). Из главного здания полностью уберем все службы и оставим только экспозицию. Все технические службы «уйдут» под землю. Проект предполагает строительство нового здания, в котором разместятся фонды, реставрационный центр, выставочный зал, небольшой ресторан для посетителей. Объединит два зала зимний сад, где разместится наша скульптура. После строительных работ мы перейдем к реставрации основного здания. Но в режиме выставочного зала наш музей не закроется никогда.
Беседовал Петр АЛЕКСЕЕВ, журналист.
Медиа-центр «Первого экскурсионного бюро».
источник
